Джандо - Страница 19

Профессор Ким был уверен, что без должных на то оснований (а их не было — лишь только чутье, интуиция) он не вправе делиться своими раздумьями ни с Артуром, ни с Олежей, ни с кем-либо другим.

«Нет, Ким, — сказали бы они, — это уж ты хватанул через край. Испанские галионы, математическое воссоздание первоначального текста Священного Писания, даже поиски Ноева ковчега на горе Арарат — пожалуйста. Но здесь ты хватанул через край».

И они были бы правы — слишком уж все это невероятно звучало.

Профессор был также убежден, что единственный человек, с кем он может поделиться своими мыслями и кто не станет сразу же втихаря звонить его родным, объявлять, что Профессор Ким окончательно рехнулся, находится сейчас в Англии. Это был его оксфордский коллега и старый добрый друг, профессор сэр Джонатан Урсуэл Льюис. Пять лет назад они уже сталкивались с чем-то подобным, но… На прошлой неделе он отправил старине Урсу факс, где сообщал, что имеется кое-какая конфиденциальная — пожалуй, слишком конфиденциальная, чтобы доверить ее факсу, — информация и при ближайшей оказии он сможет изложить суть своей проблемы в пространном письме. Оказия эта подвернулась сегодня, и сейчас самолет вез объемистое письмо в Лондон. И в это самое время Урс скорее всего едет на своем стареньком «ровере» в направлении аэропорта Хитроу. Значит, Урсу понадобится некоторое время, чтобы ознакомиться с материалами и провести кое-какие свои исследования. И следовательно, ответ, даже простой телефонный звонок, может быть не раньше чем через несколько дней. И вот тут появляется эта девочка, живущая не в Лондоне и не где-нибудь на другом конце земного шара, а просто в этом же доме, на нижнем этаже, и вносит путаницу со своей короной… Почему она не пришла раньше, хотя бы сегодня утром?

Профессор Ким затушил сигарету и достал новую. Он вдохнул аромат крепкого турецкого табака в смеси с виргинским, но закуривать не стал. Какая-то смутная, еле уловимая догадка промелькнула в голове, он не успел ее осознать. Значит, Дора говорит, что это корона. В каждом из пяти углов должен находиться большой драгоценный камень, обозначающий великий исчезнувший город. Все камни соединены определенной длины и особого изгиба линиями — Дора утверждает, что это очень важно… Что еще утверждает Дора?! Вокруг исчезнувших городов — большая вода — великий океан. Поэтому приснившаяся корона была сделана из застывшей воды (горного хрусталя? кварцитов?). Что это— древние города (или храмы?) Средиземноморья? Но почему их пять? Их могло быть больше или меньше. Пять равноправных городов, союз пяти царств? Профессор Ким не мог припомнить такого. Корона Уснувшей Королевы… Он надел резиновый обруч сверху на глобус и усмехнулся: получилось — земной шар в кепке. Если чуть ниже экватора, к примеру, в Южную Америку, в район озера Титикака, вставить сигарету, будет очень забавно. Потом он перестал смеяться — догадка вернулась и тихонько постучалась в дверь. Ведь Дора вырезала обруч из резинового мяча. Она говорила, что что-то очень важное содержится в его форме и здесь нельзя ошибиться. Нет, это бред… Профессор Ким боялся поверить сам себе, боялся поверить той догадке, которая уже не стучала, а ломилась в дверь. Пять лет назад… Конечно, Доре было легче вырезать это именно из круглого мяча.

Профессор Ким подошел к книжной полке и бережно сдул пыль с тяжелого пергаментного фолианта, одетого в кожаный почерневший, потрескавшийся переплет (он не позволял Мадам наводить чистоту на его книжных полках). Труд монаха Иеронима из древнего города Толедо. Профессор Ким знал наверняка, что в мире осталось не больше трех таких книг и один экземпляр находится у него. Он открыл резные медные замки, зашелестели обдуваемые ветрами преданий страницы. Все это бред. Но… Профессор Ким знал, что ему искать в этой переписанной от руки латинскими буквами книге монаха Иеронима Аквитеррия Толедского. Затем он поставил фолиант на место. Его сердце учащенно забилось. Он стоял на пороге какого-то открытия, прекрасного, дерзкого и страшного одновременно. Возможно — очень страшного! Но теперь, если это не было ошибкой, кажется, он знает, кто сейчас пробуждается от долгого сна.

Профессор Ким взял линейку, измерил диаметр бывшего Дориного мяча — по характерным загибам было ясно, что девочка вырезала обруч по всему диаметру. Затем, насвистывая, он направился в кладовую и взял там кусок алюминиевой проволоки. Профессор Ким снял все размеры обруча, а потом измерил диаметр стоящего перед ним большого глобуса Земли. Он высчитал все пропорции так, как если бы Дора вырезала свою корону не из детского мяча, а из большого глобуса.

«Ошибиться нельзя, — говорила девочка, — все линии короны должны быть очень четкой конфигурации…

Но здесь сложно ошибиться, и, если догадка Профессора верна, все можно высчитать до микрона. И еще он подумал, что это очень страшно, если его догадка верна.

Профессор Ким взял алюминиевую проволоку и начал делать из нее Дорину корону, только по размерам большого глобуса. Все пять точек пентаграммы оказались соединены характерно изгибающимися линиями. Профессор Ким был почти уверен, что он не ошибался, хотя все еще продолжал считать это невероятным. Затем, так же насвистывая, он надел обруч на глобус. Профессор совместил нижний выступающий угол обруча с тем местом, куда минутой ранее он собирался воткнуть сигарету, — с высокогорным плато в районе озера Титикака, и тогда верхний угол лег ровно на центр Тибета; другие углы совместились с Мексикой и Эфиопским нагорьем в Африке. Профессор легонько крутанул глобус, хотя он уже знал, что сейчас увидит. И не ошибся — пятый угол лежал прямо на острове Новая Пвинея. Профессор Ким перестал свистеть. Обруч соединил пять высочайших на Земле горных стран. Все они хранили следы исчезнувших, гораздо более древних, чем Индия, Крит или Шумер, цивилизаций. Цивилизаций, оставивших после себя лишь сказочные предания и исполинские руины. Профессор Ким смотрел на обруч и слышал, как бьется (барабаны?) его сердце: перед ним была карта древней морской державы, располагающейся на пяти высочайших точках мира в те незапамятные доисторические времена, когда вся остальная суша была залита водой библейского потопа. Перед ним была корона великой, разрушенной страшными космическими катастрофами и смытой древними водами морей забвения империи. Исчезнувшей, но все же дошедшей до нас в преданиях. Растворившейся, как самый сказочный сон человечества, все же заставляющий порой всматриваться в полную луну, испытывая странное, томительное беспокойство. Теперь уже Профессор знал, что это за странная дробь барабанов. Перед ним была карта грозной морской державы, корона великой древней Атлантиды.